Так, соображения на тему. Еще не глава, просто наметки.

Обвинение, выдвинутое Штрассером, только на первый взгляд выглядит безумным. На самом же деле, мысль о том, что Иоханн Георг Эльзер был агентом тайной полиции Третьего Рейха, а все, что произошло в мюнхенской пивной на деле представляло собой тщательно спланированный спектакль, отнюдь не выглядит фантастической. Напротив, если разобраться, она выглядит на редкость правдоподобной. Правда разбираться придется на уровне формальной логики и собственных представлений о том, что вероятно, а что – нет. Потому что ведомство Генриха Гиммлера весьма преуспело в заметании следов своих спец-операций: у нас нет никаких доказательств того, что версия Штрассера безусловно верна, или, напротив, безусловно неверна. Все строится на голых предположениях. Такой подход к делу, конечно, совсем не научен, но ведь и книга эта – не фундаментальное исследование, а, скорее, историческое расследование, попытка разобраться что к чему, не так ли?

Итак, зачем Генриху Гиммлеру мог бы быть нужен такой спектакль, имитация покушения. Тут можно говорить о двух вариантах развития событий – в случае, если сам Адольф Гитлер был в курсе происходящего и все происходило с его «высочайшего соизволения», и в случае, если происшествие в мюнхенской пивной было чистой самодеятельностью рейхсфюрера СС. Рассмотрим для начала первый вариант.

Подставные «покушения» уже давно используются политиками разных уровней и разной политической принадлежности как проверенный пиар-ход. Прикрываясь подобным происшествием можно провести легальную политическую чистку, устранить соперников, «прижать к ногтю» неугодных, раскрутить политический скандал, обвиняя в попытках террора те или иные силы. Наконец, можно просто попытаться вызвать дополнительную симпатию у подданных. Причем тем этот прием действеннее, чем более кровавым было покушение. Если политика похитили, а затем просто сбросили с моста в неглубокую речку, упаковав предварительно в мешок от китайского риса, или, так сказать, кулуарно попытались отравить несвежей черной икрой, и покушавшийся так и не был задержан, – это впечатление на публику произведет кратковременное, а скоро и вовсе станет анекдотом. Но если покушение произошло на глазах у изумленной публики, в результате него погибли невинные люди, а преступник был схвачен и предъявлен негодующей общественности – вот тут, конечно, эффект будет более чем заметный, и использовать его можно будет на полную.

Не то, чтобы в 1939 году Гитлеру был очень сильно нужен подобный спектакль, но основания для того, чтобы предполагать нечто подобное, есть. Конечно, Имперский канцлер Третьего Рейха был в конце 30-х годов персоной более чем популярной. Подданные искренне любили своего вождя, благо разница между, скажем, Германией Куно и Германией Гитлера была видна невооруженным глазом. Популярность главы государства позволяла даже сглаживать разнообразные «ляпсусы» других партийных и государственных деятелей.[1] Но дело в том, что как раз в 1939 году глава НСДАП планировал предпринять целый ряд не слишком популярных мер. В частности – в направлении демографической и расовой политики. Подразумеваются тут в первую очередь запущенная в сентябре 1939 программа эвтаназии неизлечимо больных (в первую очередь - душевнобольных, хотя, по мнению ратовавшего за скорейшее осуществление этого проекта Мартина Бормана, только ими ограничиваться не стоило)[2], «Акция Т-4», направленная на физическое уничтожение инвалидов от рождения, стартовавшая в августе того же года, программы ликвидации гомосексуалистов и преступников-рецидивистов, начало массового уничтожения инородцев – в первую очередь цыган и евреев. Как и практически все мероприятия национал-социалистов, эти программы были «абсолютно законны», то есть проводились на основании целого ряда законодательных актов. В первую очередь – на основании «Закона о предотвращении рождения наследственно больного потомства».[3] Однако при этом Гитлер отлично понимал, что меры такого характера могут вызвать, мягко говоря, недовольство в народе. Поэтому руководству НСДАП, для того, чтобы все перечисленные программы не встречали противодействия во стороны населения Рейха, было нужно «прикрытие». Отчасти таковым послужила война. Все-таки обстановка на фронтах и новые территориальные приобретения Германии были более интересны для широкой публики, чем судьба цыган, евреев или слабоумных детей, которые в определенный момент просто напросто, без особого шума исчезли из поля зрения. Но с другой стороны, к ноябрю 1939-го все самые интересные события во внешней политике Рейха завершились, так что спектакль с неудавшимся покушением был бы весьма кстати. Благодаря взрыву в «Бюргербройкеллере» оказалось возможно с одной стороны – провести очередную «зачистку» среди политических противников Гитлера и НСДАП, с другой – устроить серьезнейший политический скандал, обвинив в случившемся Англию, а с третьей – лишний раз приложить усилия к сакрализации образа вождя. Согласитесь, то, что он покинул пивную за считанные минуты от взрыва – это ли не чудо? Нет, определенный риск в такой игре, разумеется, был. Разумеется, ни в коем случае не риск разоблачения – в организаторских талантах спец-служб Третьего Рейха и в их умении заметать следы сомнений не возникает никаких. Просто взрывчатые вещества – материя капризная и своевольная: взрыв мог прогреметь буквально в любой момент – чуть раньше, или чуть позже. Но пойти на такого рода риск ради достижения зримого результата было бы вполне в духе Адольфа Гитлера. Особенно, если организацией «покушения» занимался Генрих Гиммлер, - человек, в преданности которого вождь и Имперский канцлер на ту пору не сомневался нисколько.

Если мы говорим о том, что взрыв в пивной был спектаклем, сыгранным с ведома и одобрения Гитлера, многое становится понятно само по себе – и неожиданное решение вождя приехать в Мюнхен, и не менее неожиданное отклонение от традиционного распорядка вечера. Конечно, было бы эффектнее, если бы взрыв раздался сразу, как только за главой государства закроется дверь, но служба Ганса Раттенхубера такого риска допустить не могла, а потому слегка перестраховалась, убедив вождя покинуть зал чуть раньше. Кстати, эта версия объясняет и вопиющий непрофессионализм гитлеровской охраны. Профессиональные телохранители, способные замечать любые даже потенциально опасные мелочи, не пропустили подозрительно тикающую колонну, а просто «не заметили» ее, потому что так было задумано.

С другой стороны, Гитлер мог быть и не в курсе происходящего, а происшествие в пивной могло оказаться личной игрой рейхсфюрера СС. Зачем ему была нужна подобная игра? Чтобы очередной раз доказать свою нужность, необходимость «охранных отрядов» для обеспечения внутренней безопасности страны. Не то, чтобы у Адольфа Гитлера возникали какие-то сомнения в этом, тут дело несколько в другом. На протяжении всей ранней истории СС он, опасаясь, как уже было сказано, какого-то одного центра сил, то возвышал «охранные отряды», ставя их выше, чем штурмовиков из СА, то вновь предавал их забвению. Конечно, после «ночи длинных ножей» о новом возвышении СА речи не могло идти вовсе, но расширение зоны влияния гиммлеровской структуры, включение в нее новых и новых составных элементов могло показаться Гитлеру подозрительным. Акция, подобная неудачному покушению в Мюнхене, будь она организована Генрихом Гиммлером и его подручными, помогла бы СС лишний раз утвердить свои позиции, получить дополнительную поддержку со стороны вождя, столь необходимую в условиях «борьбы компетенций».

Если покушение в «Бюргербройкеллере» и правда было делом рук Гиммлера, то нельзя не сказать, что его подчиненные показали себя в полной мере. Впрочем, оперативность и успешность их действий наводит не только на мысли о высокопрофессиональном подходе к делу, но и о том, что все происходящее могло быть тщательнейшим образом срежисировано. Разумеется, никаких доказательств тут не представишь, предположения остаются предположениями, не более. Но за то, что эта версия не столь уж невероятна, как кажется, говорит многое. И в первую очередь - отсутствие на сборище в пивной самого рейхсфюрера СС, ранее посещавшего такие мероприятия регулярно. Кстати, и в этом случае поведение охраны Гитлера вполне вписывается в рамки версии: Гиммлер вполне мог приказать Раттенхуберу не заметить спрятанной бомбы, а Гитлера вывести из зала в нужное время.

А что же Иоханн Георг Эльзер? Что в том, что в другом случае он мог оказаться как человеком Гиммлера, так и пешкой, используемой втемную. Честно говоря, второй вариант кажется гораздо более правдоподобным: для сотрудника тайной государственной политики Эльзер был слишком прост, слишком на виду. Да и для гиммлеровской структуры такой подход был бы проще: использовать готового, самостоятельно созревшего для необходимых действий террориста всегда проще, чем внедрять для одноразовой акции специального агента, да еще с настолько мощным прикрытием, тщательно прорисованной легендой. Если Эльзера и правда использовали втемную, то в этой версии находится место и для пресловутых «двух иностранцев», подсказывавших ему детали устройства бомбы. Английскими агентами они могли быть вряд ли (вряд ли англичане стали бы так мелочиться, привлекая к делу убийцу-краснодеревщика), а вот служащими СС – с легкостью.

Кстати, и в том, и в другом случае он оставался для Гиммлера персоной более чем полезной – мало ли, какие поручения такого же рода возникнут в будущем!? – и, одновременно опасной. Поэтому, собственно, человека, покушавшегося на вождя, и не казнили с самого начала, а всего лишь отправили в концлагерь.[4]

Есть, правда, свидетельства противоположные – утверждения, что за свою работу Эльзер получил неплохой гонорар от рейхсфюрера. Так, в 60-е годы было весьма широко известно признание некоего унтершарфюрера СС, охранявшего Эльзера в концентрационном лагере. Якобы тот сам рассказал охраннику, в 1939-м он выполнял спецзадание тайной государственной полиции. Нечто похожее рассказывал и бывший агент Вальтера Шелленберга капитан Бест, поведавший, что покушение должно было спровоцировать очередную политическую чистку, было специально организовано с этой целью.[5] Насколько эти свидетельства достоверны – неясно, но до конца 60-х Эльзера едва ли не единогласно считали гиммлеровским агентом.