(с)Ситуация, сложившаяся на ту пору в нашей стране вполне знакома всем, кто пережил 1990-е. Государь Алексей Михайлович, получивший престол после смерти своего отца, делами государственными почти не интересовался, находя для себя другие занятия, в экономике был полный раздрай, вызванный совсем недавней Смутой и жесточайшим кризисом власти, а у штурвала находилось правительство, состоявшее из близких друзей царя - бояр Григория Пушкина, Михаила Салтыкова, Леонтия Плещеева, Петра Траханиотова и Бориса Морозова. И все было бы хорошо, но все они были, цитируя классика, «страшно далеки от народа». То есть задачи, стоявшие перед правительством видели в целом правильно, а способы их достижения представляли себе лишь умозрительно.
Не учитывали они и то, что весь XVII век был, как тогда говорили, «бунташным»: с одной стороны, в результате смут и войн наблюдалось «обострение сверх всякой меры нужды и бедствий народных масс», а с другой, и, отчасти, как следствие, народ, был решительно на взводе. За минувшие несколько десятилетий он столько раз поднимал на вилы бояр и ставил в неудобное положение царей, что минимальной ошибки со стороны властей хватало для того, чтобы у граждан «сорвало клапан». К бунту дорогие россияне были готовы в ежедневном режиме просто потому, что не видели перспектив к улучшению своего положения.
И вот в этой ситуации младореформаторы XVII века запускают серию реформ. Сперва – отменяют «урочные лета», окончательно превращая крепостное состояние в рабство, потом – ликвидируют «белые» слободы, облагая податями тех, кто раньше имел право их не платить, и, наконец, вводят косвенные налоги на все виды товаров, включая продовольственные. В результате чего цены, разумеется, скакнули вверх, причем не слегка, а значительно. Главное же, что подорожала соль – единственный доступный консервант той эпохи. Нет соли – значит, практически нет запасов на зиму, а это для крестьянского населения – уже не просто трагедия, а приговор. Народ почувствовал, что явно «не вписывается в рынок» и уже готов был подняться, но тут бояре осознали, что сделали что-то не то, и откатили реформу налогообложения назад. Тем паче, что и купцы, как отечественные, так и зарубежные, стали возмущаться снизившейся покупательской способностью населения.
Но подати-то в результате остались не собраны! И тут члены правительства породили мысль, стоившую большей части из них головы, - решили поднять налоги, разом скомпенсировав потери от неудачной реформы. Это-то и оказалось той самой гайкой, отвинчивать которую нельзя было ни в коем случае.
11 июня 1648 года толпа москвичей остановила царский кортеж и вручила Алексею Михайловичу петицию с требованием ограбление народа прекратить, а бояр отстранить от власти. Тот всей остроты ситуации не понял и дал команду стрельцам толпу разогнать, что те и сделали. Но к вечеру того же дня до особо сообразительных стрельцов дошло, что народ требует избавиться именно от тех самых реформаторов, которые буквально недавно обложили налогами стрелецкие «белые» слободы! И бунт перешел в неконтролируемую фазу, потому что контролировать его было некому. Грабежи, поджоги, погромы и убийства бояр продолжались добрых десять дней. Спастись удалось только главе правительства – Морозову, которого царь спешно отправил в ссылку. Остальных толпа выловила и просто забила.
Вот тут Алексея Михайловича догадался, что обстановку он оценил неверно, и пришлось ему спешно издать указ, который отсрочил взимание недоимок по налогам и тем самым общее напряжение снял. Бунт сошел на нет, его зачинщиков тщательно ловили и жестоко казнили, но с налогами правительство еще долго не экспериментировало. А государь всея Руси осознал, что власть в чужие руки отдавать опасно, и с тех пор в управлении государством принимал активнейшее участие.