(с)Начать рассказ о жизни и судьбе этого могущественного финансиста, от действий которого на протяжении нескольких десятилетий зависело благополучие российской казны, нужно с того, что в Пруссии в начале XVIII века жили два брата – Александр и Христиан Фридрих Раль. После смерти отца старшему из них, Александру, досталось батюшкино наследство, а младшему, как водится, - шпага, конь и родительское благословение. С этим невеликим имуществом он отправился прочь из родных краев в Петербург, чтобы поставить свои навыки и опыт на службу российскому императору. Там Христиан Фридрих, или, как его стали называть русские, Федор Григорьевич, сделал карьеру, дослужившись до генерал-майора, обзавелся семьей и разбогател. Старший же брат, вопреки всем ожиданиям, выслужил лишь майорский чин и не только не нажил богатств, но и вконец разорился. Не удивительно, что когда в 1788 году Александр Раль умер, его сын, которого также звали Александром, практически не имея средств к существованию, отправился к дяде, в заснеженную Россию, уповая на помощь родича.
К этому времени у Федора Григорьевича было уже семеро детей, но племянника он принял с радостью и, выяснив, что тот весьма неплохо разбирается в финансах, пристроил его в контору придворного банкира Ричарда Сутерланда. Сделать это ему было не сложно, ведь дядюшка сам был не последним человеком при дворе – служил управляющим Мраморным дворцом. Племянник показал себя с самой лучшей стороны: быстро освоил русский язык, включился в работу и менее чем через год уже был незаменимым человеком – личным помощником Сутерланда. В это время он и купил дом на Английской набережной, ставший для него своего рода символом успеха.
А вот босс его сплоховал. В 1791 году он крепко проигрался на бирже, попытался выправить ситуацию за счет казенных денег, но потерял и их, влез в долги, но растратил и заемные средства, а потом, боясь позора, покончил с собой. Разразился грандиозный скандал, вся контора банкира была под следствием.
Но выяснилось, что молодой Александр Раль к биржевым махинациям шефа непричастен. Мало того, обнаружилось, что он намного компетентнее своего покойного руководителя, так что вскоре его привлекли к работе созданной Павлом I новой придворной банковской конторы. Чтобы избежать риска необдуманных волюнтаристских решений, подобных тому, что погубило Сутерланда, во главе конторы поставили сразу нескольких финансистов, но не прошло и нескольких лет, как Раль подмял под себя их всех и стал фактически руководителем этой кредитно-финансовой организации.
Под его руководством придворные банкиры не только выбивали у своих европейских коллег кредиты для реализации разнообразных проектов российского правительства, но и ведали закупкой оружия, сопровождали важные внешнеторговые операции и контролировали деятельность санкт-петербургской биржи. И были эти действия столь успешными, что в 1800 году Александру Ралю в награду за труды был пожалован баронский титул Российской империи, так что он с полным основанием присвоил себе дворянскую приставку «фон».
Заботясь о благе своей новой Родины, фон Раль, разумеется, не забывал и себя, благо при масштабах проводимых им операций даже крох, перепадающих ему как посреднику, хватало для того, чтобы стать одним из богатейших людей России. Деньги он вкладывал по большей части в недвижимость: помимо особняка на набережной в столице ему принадлежало еще четыре дома, да две дачи на Крестовском острове, да загородный дом в пасторально-парковом Екатерингофе, да пять дач вдоль Петергофской дороги. Это еще не считая нескольких поместий в той или иной удаленности от столицы. Ну, а кроме того была еще высокотехнологичная писчебумажная фабрика за Нарвской заставой – сверхприбыльное предприятие, учитывая тогдашнюю цену бумаги. И бумагопрядильная мануфактура на Гутуевском острове, снабжавшая жителей города на Неве сатином, ситцем и так далее – товаром, на который есть спрос всегда.
Сам барон-банкир, разумеется, фабриками не управлял и недвижимостью не распоряжался, - для этого у него были специально нанятые люди. Он же занимался тем, что решал финансовые задачи правительства. Но более всего нравилось ему заниматься музыкой. Дом на Английской набережной стал одним из главных музыкальных центров столицы: здесь бывали решительно все певцы и музыканты, гастролировавшие в Петербурге, а иногда и сам фон Раль брался за скрипку, которой, как говорят, владел профессионально. Покровительствуя людям искусства, финансист тратил значительные суммы на благотворительность, учредив, в частности, специальный фонд для помощи вдовам музыкантов.
Все изменилось в 1817 году, причем внезапно и нелепо: стреляный воробей, матерый волк петербургской биржи ввязался в рискованную игру с иностранными ценными бумагами и крупно «влетел», неожиданно для самого себя ошибившись в расчетах. Финансовые потери были настолько серьезны, что для их покрытия пришлось взять кредиты под залог имущества. Ну, а дальше история пошла по накатанной: растущие проценты по кредитам постепенно поглотили все, чем владел барон. Последним его активом оставался тот самый особняк на Английской набережной. В нем Александр фон Раль и умер в 1833 году. Ушел бы с молотка и этот дом, но Николай I, памятуя о былых заслугах банкира, выкупил его и вернул жене и детям покойного.